Вход в спектакль.
– Она началась неожиданно, в воскресенье.
– Она продолжалась 1418 дней
– Тысяча четыреста восемнадцать!.
– Она унесла более двадцати миллионов жизней…
– Каждого пятого…
Каждого пятого
Сцена 1.
ВасковК маю сорок второго года на западе обе стороны окончательно завязли в позиционной войне, на востоке немцы день и ночь бомбили канал и Мурманскую дорогу, на севере шла ожесточенная борьба за морские пути, на западе продолжал упорно сопротивляться блокадный Ленинград…. А здесь на сто семьдесят первом разъезде был курорт …
(пение за кулисами)
– А здесь на сто семьдесят первом разъезде был курорт! От тишины и безделья солдаты млели, как в парной. В двенадцати дворах оставалось еще достаточно молодух и вдовушек, умевших добывать самогон чуть ли не из комариного писка. Три дня солдаты отсыпались и присматривались, на четвертый начинались чьи-то именины, и над разъездом уже не выветривался липкий запах местного первача.
Комендант разъезда, хмурый старшина Васков писал рапорты по команде.
(пение замолкает)
Когда число их достигало десятка, начальство вкатывало Васкову выговор и сменяло опухший от веселья полувзвод. С неделю после этого комендант кое-как обходился своими силами, а потом все повторялось
(пение за кулисами)
да так точно, что старшина в конце концов приладился переписывать прежние рапорты, меняя в них лишь числа да фамилии.
(телефонный звонок)
Товарищ третий (за кадром): Что вы тут писанину развели! Чепушиной занимаетесь! Не комендант, а писатель какой-то!
Васков А вы шлите непьющих… Непьющих, и чтобы это… Насчет женского полу…
Товарищ третий: Евнухов, что ли? Лааадно, Васков. Будут тебе непьющие. И насчет женщин будет как положено. Но гляди, старшина, если ты и с ними не справишься!
Васков (отдавая честь, выпрямляясь): Так точно, товарищ третий!

Осянина (из-за дверей) Взвод! Равняйсь! Смирно! Шагом марш!
(Входят строевым шагом Осянина, Комелькова, Бричкина, Гурвич, Четвертак)
Осянина На месте стой, раз-два! Товарищ старшина, первое и второе отделения третьего взвода пятой роты отдельного зенитно-пулеметного батальона прибыли в ваше распоряжение для охраны объекта. Докладывает младший сержант Осянина.
Васков:Н-нашли значит…непьющих…(вздохнул).
( Васков подходит по очереди к каждой)
Осянина На сто семьдесят первом разъезде уцелело двенадцать дворов, пожарный сарай и сложенный из валунов пакгауз.
КомельковаВ последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться.
Бричкина Немцы прекратили налеты, но кружат над разъездом ежедневно. ГурвичКомандование на всякий случай держит здесь две зенитные счетверенки.
Четвертак А у меня мама-медицинский работник!
Васков Вольно!
Осянина Вольно!
(встают на круг. Вальс. Васков встает на пути)
Васков Жить будете в пожарном сарае.
ГУРВИЧ. А свет там будет, чтоб почитать?
ВАСКОВ. Это не клуб, это пожарный сарай.
ЧЕТВЕРТАК. А мышей там нет?
ВАСКОВ. Мышей?.. Не знаю, не проверял.Из расположения без моего слова ни ногой… ясно вам?
Бричкина: Даже за ягодами?
Осянина: А щавель собирать можно? Нам без приварка трудно… (втянув живот) Отощаем…
Васков Не дальше речки! Аккурат в пойме прорва его!
(вальс продолжается и снова спотыкается о Васкова)
Васков Непорядок, рядоваяКомелькова! Почему вокруг пожарного сарая вечно сушатся какие-то ….. тряпочки? Демаскирует это!
Комелькова А есть приказ, товарищ старшина!
Васков Какой приказ?
Комелькова Соответствующий. В нем сказано, что военнослужащим женского пола разрешается сушить белье на всех фронтах!
(вальс продолжается и снова спотыкается о Васкова)
Васков Хромает дисциплина, товарищи бойцы! Внутри – беспорядок! «Люда, Вера, Катенька – в караул. Катя-разводящая!» Разве это команда? Развод караулов положено по всей строгости делать, по уставу. А это насмешка полная!
Четвертак А у нас разрешение, товарищ старшина. От командующего. Лично.
Васков Вам бы телешом загорать да в самолеты пулять – вот это война…
(уходит)
Сцена 2.
(перестройка пространства в казарму)

ГУРВИЧ /читает письмо/ Никогда не забуду,
Он был или не был, тот вечер.
Пожаром зари сожжено и
раздвинуто бледное небо,
и нажелтой заре — фонари…
ЧЕТВЕРТАК В стихах письмо?
ГУРВИЧ Нет, это — Блок. Я тоже никогда не забуду, что был этот вечер. Мы с ним на лекциях вместе сидели. И в Ленинку — вместе. И во МХАТ бегали, на галерку… тоже вместе… А потом он меня в парк пригласил.
ЧЕТВЕРТАК На танцы?
ГУРВИЧ Нет, на вечер поэзии. А потом мы с ним гуляли. Долго-долго. И говорили.
ЧЕТВЕРТАК О чем?
ГУРВИЧ О разном. О стихах, о музыке…
ЧЕТВЕРТАК А потом? Поцелуи были? А? Были поцелуи? А? Девочки… вот у меня жених был… с Заполярья
.
Девочки(не верят) :у… ничего себе!
Бричкина (верит): Правда?
Четвертак: Ага! Он прилетел ко мне однажды… И говорит: а полетели-ка, Галка, со мной! Я тебе тундру покажу!
Бричкина: аах!
Четвертак: Но меня, конечно, мама, медицинский работник, не отпустила. Сказала: замерзнешь, лекарств там нет, кто лечит тебя будет, сиди дома, в тепле.
Девочки хихикают.
Осянина (приподнимаясь): Спать! (Четвертак) Еще услышу о глупостях – настоишься на часах вдоволь!
Девочки обиженно замолкают.
Комелькова: Зря, Рита… Пусть себе болтают – занятно…
Осянина: Пусть влюбляются – слова не скажу! А так, лизаться по углам – этого я не понимаю!
Четвертак (шепотом): Девчонки… АБричкина-то наша… поглядите на нее! втюрилась!
Все смеются, хихикают.
Бричкина: Неправда! Неправда!
Четвертак: В душку военного! Ну что, Лиза, понравился старшина?
ГУРВИЧ(громко вздохнула). Бедная Лиза!..
БРИЧКИНА. Неправда!.. (Со слезами.) Неправда, неправда, слышите?
ОСЯНИНА(строго). Прекратите!.. (Подошла к Бричкиной.) Ну что ты.. Проще жить надо. Проще, понимаешь?
БРИЧКИНА(всхлипывая). Как это?
ОСЯНИНА. Врага – ненавидеть, друга – любить. И главное, цель! Цель в жизни должна быть. Ясная цель.
Бричкина: Да отвяжитесь вы все! Пристали! (встает, хочет уйти)
Осянина вскакивает, успокаивает ее, сажает.
Осянина:Ну сядь, сядь.. (громко) А вы не трожьте ее!

Бричкина (утирая слезы): Мы на кордоне совсем одни жили. Отец лесник был. Мне мама всегда говорила: «Ты верь, доченька, верь, может, и придет твое счастье-то, не обойдет тебя стороной». К нам однажды папин знакомый приехал – охотник один, из города. Он пожил да обратно отчалил. А по весне открытку прислал: «Тебе надо учиться, Лиза. В августе приезжай в город, устрою в техникум с общежитием». Это в прошлом, сорок первом году было.
Осянина (задумчиво глядя вперед): Ты верь, Лиза, обязательно верь. Может, и верно говорят: счастье-то рядом ходит. И придет оно к тебе завтра. Только обратной дороги к нему нет.

Сцена 3
СИРЕНА (БОЕВАЯ ТРЕВОГА)
Васков: БОЕВАЯ ТРЕВОГА, БОЕВАЯ ТРЕВОГА!
Девчонки вскакивают. «Упреждение! Квадрант! Угол сноса»
Осянина: За мной – живо! Оружие наготове!
Звуки боя. Авиабомбежка
Комелькова: Немец, вон он!
Гурвич: С парашютом!
Комелькова: Вижу его! Стреляй, Рита, стреляй!
Гурвич: Стреляй, Рита, ну же! Рита!
Комелькова: Дааааа!!! Убит! Ритка, ты герой! Умница!
Четвертак: Ушли? ушли немцы!
Девчонки сидят, все в копоти, встрепанные, хлопают Риту по плечу. Рита, испуганно-ошеломленная, смотрит в одну точку вдаль.
Васков Ну, молодец, Осянина! Только я бы все-таки живым его брал! (уходит)
Девочки косо смотрят на него. Поднимаются, уходят, разговаривая, одобрительно хлопая Риту по плечу. Комелькова последней уходит, возле кулис притормаживает, смотрит на Риту. Рита опускается на колени, прячет голову в ладони.

Комелькова (присаживаясь рядом, по-доброму): Пройдет, Рита. Я, когда первого убила, чуть не померла, ей-богу. Месяц снился, гад… пройдет.

Сцена 4. После боя
ОСЯНИНА Из всех довоенных событий Рита ярче всего помнила школьный вечер, встречу с героями-пограничниками. Рита помнила этот вечер так, словно он только-только окончился и застенчивый лейтенант Осянин все еще шагал рядом по гулким деревянным тротуарам маленько¬го приграничного городка. В июне он приехал в городок на три дня, сказал, что на границе неспокойно, что отпусков больше не будет и поэтому им надо пойти в загс. Потом у нее родился мальчик.
(пантомима «Поднять руку»)
Комелькова: Опять убежишь сегодня?
Рита резко останавливается, поворачивается.
Рита (удивленно, испуганно): Откуда…
Женька (обрывает): А ты сапогами потише греми, а то самого (поднимает палец высоко вверх, издевается) старшину разбудишь!
Рита неловко улыбается.
Женька (берет ее за руки): А вообще, зарвалась ты, мать! Налетишь на патруль, или командир какой остановит и сгоришь!
Осянина: (обрывает)Не могу я понять некоторых.
Комелькова: Меня, что ль?
Рита: Да хоть бы тебя.
Пауза.
Женька: Ага… доложили уже. (громко) Ну давай, воспитывай! Сейчас будешь воспитывать или уж потом, после отбоя?
Рита (сквозь зубы): У меня был муж, Женя.
Женька (распалившись, с удовольствием): Отбил кто-нибудь? (с силой) А ты не жалуйся, я не пожалею!
Рита Не отбили. А убили. На второй день войны… Сын у меня остался, в городе с мамой сейчас.
Женька: Счастливая ты… А у меня никого. Маму, братишку, сестренку – всех из пулемета уложили.
Рита: Обстрел был?
Женька: Нет, расстрел. Семьи комсостава захватили и…под пулемет. А меня эстонка в доме напротив спрятала, и я все видела… Сестренка последней упала, специально добивали.
Молчание.
Рита: Значит и у тебя личный счет имеется… А как же полковник, Женька? Как же ты могла?
Женька Могла вот…
Рита: Женька, мне в город к сыну надо, понимаешь….
Женька: Да не скажу я никому, младший сержант Осянина! Вот она, дисциплина во взводе!
Рита: Да ну тебя!